Кресла с мягкими спинками и резьбой на локотниках в виде головок баранов и дельфинов можно видеть на акварелях, изображающих Кабинет (Библиотеку) императрицы Елизаветы Алексеевны и Спальню на половине Александра I и его супруги в Зимнем дворц
Наряду с полюбившимися «корытцами», кресла-гондолы французского типа также бытовали в русских интерьерах, в том числе и в императорских дворцах.
Созданное архитектором Наполеона кресло, помимо необычной конструкции, интересно появлением в его декоре фигурок лебедей – любимого мотива императрицы Жозефины. Именно отсюда берет свое начало обращение к зооморфным сюжетам в украшении русской мебели, мода на которые сохраняется почти все первое десятилетие ХIХ века: стойки локотников, передние ножки кресел и стойки консолей изображаются в виде дельфинов, лебедей, львиных морд и лап (стилизованных или натуралистично трактованных), а также сфинксов и других фантастических существ.
Для того чтобы это увидеть, достаточно обратиться к типу кресла-корытца, ставшего в первой трети ХIХ века одной из любимых форм мебели для сидения. Мотив формообразования «корытца», так же как и саблевидная ножка греческого клисмоса, восходит к античности. Однако русские мастера заимствовали это мотивы от французского кресла-гондолы, впервые появившегося в будуаре императрицы Жозефины во дворце Сен – Клу. Кресло-гондола, созданное Персье и Фонтеном, стало эталонным образцом ампирной мебели и распространилось по всей Европе. В России кресло-гондола превратилось в кресло-корытце. Русское «корытце» оказалось ближе своему древнему первоисточнику – римскому солиуму, вырубленному из мрамора, поскольку (в отличие от французского прообраза) чаще всего изготавливалось с жесткой, полностью фанерованной спинкой, усиливающей пластичную выразительность предмета
Эти примеры – образцы осознанного обращения к модным темам, примеры откровенного заимствования. Другое направление освоения европейской традиции привело к переосмыслению конструкции и оригинальной трактовали привлеченный французский материал по-своему, вкладывая в него новый смысл и придавая иное звучание.
Что касается К.И. Росси, то влияние декоративного стиля знаменитых французских архитекторов Ш. Персье и П. Фонтена на его творчество никогда не скрывалось зодчим. По настоянию своего учителя В. Бренны России провел два года (1803-1805) в Париже, где обучался у «лучших мастеров», которыми в то время были архитекторы Наполеона Персье и Фонтен, находившиеся в апогее своей славы и популярности. Есть все основания предполагать, что именно под их руководством Росси завершил свое образование. К моменту, когда он приступил к работе по оформлению петербургских дворцов, альбомы знаменитых французских декораторов были уже широко известны по всей Европе. Архитектор не раз обращался к типам и стилистике мебели, разработанным французами. О влиянии проектов французских зодчих наглядно свидетельствуют эскизы кресел их НИМРАХа, созданные по рисункам Росси кровати-ладьи для Аничкова и Зимнего дворцов, а также часто повторяющиеся в его мебельных проектах стойки локотников диванов, украшенные орнаментом в виде рогов изобилия, аканта, бараньих головок и т.п9.
Еще более откровенные примеры заимствования мы находим у А.Н. Воронихина, который не только использовал выразительные бронзовые детали французского происхождения, формировавшие своим «присутствием» художественный образ мебельного изделия (например, стол с патинированными головками зефиров), но заимствовал и предлагал к исполнению разнообразные проекты предметов внутреннего убранства из современных французских изданий. Традиционно приписываемые ему кресло-жардиньерка из Библиотеки Марии Федоровны, банкетки из залов Войны и Мира, ваза-треножник из прозрачного и цветного стекла в Павловском дворце, своеобразие которых исследователи объясняли индивидуальным почерком зодчего и влиянием художественного вкуса хозяйки Павловска, как оказывается в действительности, были заимствованы архитектором из альбома Пьера Никола Бовалле «Fragments d architecture, sculpture, etpeinture», изданного в Париже в 1804 году8.
Столь нравившаяся современникам консоль действительно принадлежит к лучшим образцам мебели эпохи ампира и является своего рода квинтэссенцией стиля. Однако Томон вряд ли имел отношение к ее созданию. По идее и художественному решению консоль близка изделиям знаменитого французского бронзовщика П. – Ф. Томира, в мастерской которого, скорее всего, и были изготовлены все экземпляры этой мебели, бытовавшие в России. Подписанный Тома де Томоном рисунок, с одной стороны, свидетельствует о большой популярности консоли, а с другой – о профессиональной осведомленности архитектора, знакомого с лучшими образцами французской мебели своего времени.
Обращение к модным образцам было нормой и нисколько не умаляло роли автора, а, напротив, свидетельствовало о его профессиональной грамотности. Архитектору Тома де Томону, к примеру, некоторое время приписывали создание консольного стола из Спальни Марии Федоровны в Павловском дворце, ссылаясь на его сходство с подписным рисунком консоли для зимнедворцовского кабинета Александра I: исследователи считали, что этот проект зодчего настолько понравился при дворе, что повторялся для других интерьеров.
Метод заимствования и переработки предложенных вариантов сложился еще во второй половине ХVIII века, когда появились первые альбомы в помощь ремесленникам-мебельщикам. И.Э. Грабарь справедливо писал о том, что «в то времена, не стесняясь, брали удачные мысли друг друга, один их уродовал, другой совершенствовал, третий учился у уродующего, как не следует делать, а у совершенствующего, как надо брать чужое, и так незаметно пополнялась сокровищница форм, без излишнего бахвальства и вредного брюзжания»6.
Понять, как работали мебельщики, исполнявшие заказы двора, восстановить механизм и процесс создания мебельных предметов от идеи до ее воплощения довольно трудно. Эскизы почти не сохранились, поскольку утвержденные проекты передавались исполнителю в виде рабочих чертежей и из мастерских уже не возвращались. Дошедшие до нас эскизы относятся, как правило, к вариантам, которые остались неосуществленными. Отсутствие рисунков объясняется еще и тем, что из-за постоянной спешки и чрезмерного объема проектных работ архитекторы лишь намечали основную композиционную идею и характер убранства, предоставляя своему помощнику или мастеру – изготовителю разработку намеченной темы в деталях5. Среди немногих сохранившихся рисунков мебели известны, главным образом, предметы для парадных интерьеров (кровати под балдахинами, кушеты, кресла, стулья, экраны, зеркала-псише), которым архитекторы уделяли особое внимание. В свою очередь, корпусную мебель (письменные столы, шкафы-секретеры и комоды) мастера изготавливали преимущественно по собственным разработкам или образцам, предлагаемым многочисленными уже в это время журналами и альбомами.
К началу ХIХ века в Петербурге существовала практика, при которой столичные мебельные мастерские производили продукцию на основе договоров, заключенных со Строительной комиссией дворцового ведомства, возглавлявшейся архитектором, ответственным за комплексное решение вверенного ему объекта.
С именем его современника Ю.М. Фельтена, также работавшего над мебельным убранством, связывают появление первых образцов «готической мебели» - курьезных перегородок, украсивших некоторые парадные залы загородных дворцов. По эскизам И.Е. Старова в 1788-1793 годах в ходе коренной реконструкции ряда помещений Зимнего дворца, предназначавшихся для великого князя Александра Павловича и его юной супруги, были изготовлены не только резные золоченые канапе, стулья и кресла, но и комоды, кабинеты и «разного сорта столы».4
Исключительная роль архитектора укоренилась во многом потому, что ни в середине столетия, ни впоследствии в России не существовало института художников-декораторов (как это было, к примеру, во Франции), а ремесленные мастерские еще долго не являлись самостоятельными производствами, предлагавшими свои изделия заказчику1. Ведущее место архитектора, продумывавшего каждый проект, начиная от композиционной идеи и кончая мельчайшими деталями убранства, не в последнюю очередь объяснялось и тем, что «большие» стили – барокко и классицизм – диктовали ансамблевый подход к его решению. Даже при Екатерине Великой, первой по настоящему заинтересовавшейся европейской мебелью и, по существу, привившей к ней вкус в России, обстановка личных комнат императрицы и помещений на половине наследника-цесаревича изготавливалась по проектам придворных архитекторов – А. Ринальди, Ч. Камерона, Дж. Кваренги, создавших отделку интерьеров.2 Известно, что в 1760-1770-х годах в области мебельного проектирования работал и Ж. – Б.М. Валлен-Деламот; по эскизам архитектора были изготовлены резные золоченые консоли для апартаментов в Зимнем дворце, посеребренное канапе и ореховое бюро для деревянного Летнего дворца, кровати под балдахинами на французский манер в императорских покоях.3
Практика, при которой по эскизам архитекторов создавалось все оформление парадных интерьеров, включая мебель, сложилась еще в середине ХVIII века, во времена Ф. – Б. Растрелли. По его проектам и под непосредственным контролем изготавливались не только декоративное убранство грандиозных барочных ансамблей, но и собственно мебельные предметы: консоли с зеркальными рамами, гостиные гарнитуры, состоявшие из канапе, кресел и стульев, нарядные столы замысловатой формы для праздничных приемов с партерами из живых цветов, действующими фонтанами и многоярусными композициями для фруктов и сластей.
Несмотря на ряд характерных признаков, объединяющих мебель, изготовленную в это время в России, цельное художественное явление, созданные русскими мастерами предметы отличались многообразием форм, способов отделки и богатством использовавшихся материалов. В немалой степени это объяснялось участием в их создании архитекторов, работавших при дворе. Творчество таких непохожих друг на друга зодчих, как, Л. Руска, А. Н. Воронихин, К.И. Росси, В.П. Стасов, выработавших в рамках классицистической традиции индивидуальный художественный почерк, сформировало «лицо» русской мебели «золотого века» ее истории.
Мебель, изготовленная в России в начале ХIХ века, когда французский стиль интенсивно распространялся в большинстве европейских стран, оставалась, по определению одного из французских исследователей, «островком сопротивления». Отличаясь свежестью и оригинальностью. Однако полностью отрицать французское влияние, как и влияние форм английской мебели, ставшей особенно популярной в последние годы ХVIII века, было бы неверно. Русская мебель возникла и развивалась в сложившемся художественном пространстве Европы. Отечественные мастера изучали и заимствовали все новое и модное, создавая при этом самобытные и своеобразные образцы мебельного искусства.
Александровский Ампир мебель по проектам архитекторов
интерьеры из дерева - проектирование, изготовление, отделка деревом
Александровский Ампир мебель по проектам архитекторов - деревянные лестницы, интерьеры из дерева, отделка деревом | дизайн проекты, дизайны интерьера | столярные изделия | мебель из натурального дерева
Комментариев нет:
Отправить комментарий